– А я откуда знаю. То есть всё времени не было, тренировки, учёба…
– Ну, вот про учёбу мог бы и не заливать. В твоём дневнике явно прорисовывается, что прочитать в учебнике, ты смог только их название.
– Это точно.
– Костик, я понимаю. Ты конечно волнуешься…
– С чего ты взяла. Ничего я не волнуюсь.
– Волнуешься!
– Да нет же.
– Костик, это туалет!
– Ну и что? Я тоже писать хочу.
– Женский! И тебе повезло, что здесь никого нет.
– А куда мне, по-твоему, идти?
– Вообще-то в мужской.
– Юль. Я не Костик, а Надя. Просто я надела костюм брата и решила инкогнито посетить школу.
– Офигеть! «Ревизор» отдыхает! А не врёшь?
– Сейчас докажу.
– Надюшенька… ты не представляешь, как я скучала, – Юля обняла Надю.
– Стесняюсь спросить, что вы здесь делаете?
– Мы это… как его… целуемся.
– В женском туалете?
– А в каком надо? – Юля сделала наивно-глупое лицо.
– Вообще-то этим занимаются на улице.
– Людмила Викторовна, – затараторила Юля, – вы же знаете, какие сейчас дети. Увидят и проходу после не дадут.
– Возможно. Но и собирать микробов по туалетам не выход. Брысь от сюда.
Девчонки радостные, что удалось выкрутиться, покинули туалет.
– Спасибо что не сдала, а то Костику после бы влетело.
– Да ладно не благодари, что не сделаешь, для… для лучшей подружки. Давай сегодня погуляем или потребуем у твоего брата исполнения обещания?
– Обязательно потребуем, но позже. У нас мама улетает в Париж по работе. Ей нужно самой приготовиться и нас с братом в деревню собрать. Особенно меня. Я за это время подросла, так что многие вещи мне стали малы или вот-вот станут.
– Хорошо. Главное что ты выздоровела и дома….
Костик
– Надюшенька. Солнышко. Я на работу, а ты когда встанешь, то обязательно плотно позавтракай. Если что остынет, разогрей. Обязательно разогрей, не ешь холодное, а лучше долго не пролёживай. Через пару часиков я вернусь, и мы обновим твой гардероб.
Костик дождался, когда входная дверь за мамой захлопнется, потянулся и вылез из-под одеяла. Как приятно почувствовать себя повелителем времени. Он как бы находился в двух местах одновременно. Эх, с такими возможностями можно творить великие дела. Жаль только о сестре все знаю и эта единственная проказа, которую они смогут себе позволить.
Через тридцать минут он заскучал. Ему хотелось самому оказаться в школе поболтать с Кириллом и Степаном. Узнать, что твориться в классе. Он успокаивал себя мыслью, что узнает эту информацию из двух независимых источников и после все сможет проанализировать. Через час даже и эта мысль не грела, так как он прекрасно понимал, что информация не столь интересна и секретна, чтобы её получать из двух источников, а главное анализировать. Он и так знал, что ребята будут хвалиться, кто и куда поедет на лето, большинство из которых просто будут врать, другие же им охотно верить и приукрашать свои летние каникулы. В сердце заныла тоска. Месяц спортлагеря, о котором он так грезил, треснула как стекло. Два месяца в Богом забытом месте, вдалеке от нормальной цивилизации, в месте, где наверное, ещё мамонты пасутся на заливных лугах рядом с коровами его дяди. Зато август они всей семьёй проведут, где-нибудь нежась у моря, или как обещал папа – океана. Эх, если бы можно было, чтобы наступил сразу август.
Он оглядел окутанную густой зеленью улицу и по спине ударил холодный пот. К дому шла Надя и мама. Костик на мгновение представил лицо мамы, когда та увидит, что у неё вдруг стало два сына.
«Что же делать? Что же делать?» – мысли в голове кружили как птицы, не давая поймать одну и самое главное – здравую.
Единственную мысль, которую поймал Костик, хоть и не казалась здравой, но она была единственной. Он быстро избавился от своих спортивных брюк и напялил на себя юбку сестры, надел на ноги белые носочки. Дверь в прихожей хлопнула. Теперь нужно создать видимость занятости. Костик схватил книгу сестры и плюхнувшись на кровать сделал вид, что с интересом читает.
– Надюшенька, Солнышко. Готова? Пошли, а то времени очень мало, – Галина Михайловна зашла в детскую в самый последний момент.
– Куда?
– Как куда? – Галина Михайловна была удивлена столь ранним склерозом посетившую её дочь, – В магазин. Тебе нужно купить что-то из белья, вещей, да и так по мелочам. Я же тебе утром говорила.
– Мам…
– Солнышко, я тебя не узнаю. Сама говорила, что тебе всё стало мало. Пошли. У меня не так много времени, а купить тебе нужно очень много.
– Пусть хоть переоденется, – вмешалась в разговор Надя. – Не так же идти.
– Странно, что об одежде говорит твой брат, а не ты сама. Я же предупреждала. Могла бы и приготовиться. У тебя пять минут.
Через пять минут дети предстали пред взором Галины Михайловны готовыми во всё оружие. Надюша в своём любимым, но ставшим немного малым платье, для шопинга. Костя в спортивных штанах и белоснежной футболке, для скорейшей телепортации на стадион, где с нетерпеньем ждали его Кирилл и Стёпа.
– Если все готовы, – произнесла Галина Михайловна, – то мы с Надей пошли, а ты чтобы к обеду был дома.
Пообещав что к обеду он непременно вернётся и дождавшись пока его родные уедут, Костик поспешил на улицу. Первым что Костик ощутил, это солнышко которое ударило его в глаза, заставив зажмуриться. Второй это его закадычный враг, окрылённый сегодняшней победой, и от этого расплывшейся в улыбке.
– Вот мы и встретились, – прошипел он.
«Сколько дурака не учи, он всё равно им останется», – размышлял Костик, продолжая путь в сторону школьного стадиона.
«Что с ним твориться» – ловил себя на мысли Дима, размазывая кровь, струйкой бежавшей из носа.
Костик набрал скорость и не заметил, как из-за угла ему на встречу вышли Юля и её мама. Костя со всего размаха столкнулся с Юлиной мамой, он даже чтобы не упасть, обхватил Юлину маму за талию.
– Ты так рад меня видеть?
– Извините, я просто спешил.
– Мамочка, я наверное не пойду с тобой, – опустив глазки пролепетала Юля.
– И почему я не удивлена, – изрекла Юлина мама и, оставив детей, пошла по своим делам.
– Пойдём погуляем?
Костик проглотил комок, подступивший к горлу, и отправился бороздить просторы района, даже забыв, что на спортплощадке его ждали друзья. Хотя они его и не ждали.
– Видно часа не хватила, – констатировал Кирилл, глядя в след удаляющейся парочке.
– Я бы посмотрел на тебя, если бы его сестра предложила тебе погулять.
– Я бы не предавал своих друзей.
– Он тоже не предал. Просто это… это… это зов природы. Даже Маугли, проживший столько лет в стае, в один прекрасный момент покинул её. А этот вернётся, погуляет и вернётся. Оно бы и ты сходил бы в госте к Наде, а то она выписалась, а ты её не навестил.
– А ты?
– А что я? Я вон пойду со Светкой Соколовой погуляю. Она мне, сколько времени, глазки строит. Но вас пока пентюхов пристроишь, всех красивых девчонок разберут.
– Может и правда сходить?
– Иди. Иди. Иди Маугли. Пока её брат гуляет с её подружкой, и ты погуляй с его сестрой. И я пойду, а то с этим спортом, ни какой личной жизни. Я даже рад, что нас из спортлагеря попёрли. Увижу Диму, отблагодарю по полной программе.
– Костик, а почему ты не сообщил мне, что Надя приехала?
– Так ты же её сама сегодня утром видела.
То, что Надя раскрылась своей лучшей подружке, в этом Костя был уверен на все сто процентов, да что сто он легко мог дать и миллион.
– Помнишь про кино?
– В любой день недели и в любое время суток.
– Давай завтра?
– Завтра не получиться. У нас мама завтра в Париж улетает. Поедим провожать в аэропорт.
– Жаль. А я к бабушке уезжаю. Она у меня возле центрального парка живет. До спортлагеря я буду жить там после спортлагерь, а потом мы с родителями к морю поедим. Так что увидимся мы теперь осенью.
– А давай в парке встретим, ну возле твоей бабушки.
– Правда? Здорово. А когда?
– Ну, давай послезавтра.
– Ты права приедешь?
– Правда.
Отъезд
Любой отъезд это как стихия. Все бегают, суетятся, перекладывают вещи с места на место. И вот вроде всё. Все сумки уложены, чемоданы упакованы, но в душе сидит червячок и свербит, грызёт тебя. Кажется, что что-то забыл, не доуложил, не доупаковал. И начинается всё по-новому. Перебираются чемоданы, пересматриваются сумки. Вроде всё на месте, ничего не забыл, но червяк продолжает зудеть. И он не успокоится, пока белоснежная, железная птица не взмоет вверх, оставляя на земле все тяготы сборов, опечаленных с грустным взором, расцелованных полностью детей и мужа.
Геннадий Михайлович отвез детей домой, а сам поспешил на работу. Хоть в его душе и поселилась тоска после отъезда его супруги, но дела есть дела и их кроме него никто делать не будет.
